Мистика3

Малый Апокалипсис или бестиарий,
Адельмом Отрантским по чудесному видению составленный

Возлюбленные братья и сестры мои! Будучи от Господа наделен малым талантом рисовальщика, украшал я по мере скромных сил моих достойные всякого восхваления книги, в коих слово божье содержится. Однако, поскольку библиотека нашего аббатства весьма богата и обширна, видел я там и другие книги, даже и языческие. И скорбел весьма, что среди драгоценных томов, многие мудрости содержащих, встречаются книги, что вовсе мудрости и правды лишены, однако же, как блудницы, в одежды белые рядятся и за слово божье себя выдают. Узнал я и о людях, скрытого знания алчущих и книг неких тайных, в котором, как им кажется, оно помещено. Подумал я о том, как часто образ чистый господний искажен бывает, равно как и образы его творения. И взмолился я ко Господу, дабы он указал мне, многогрешному, разницу между образами настоящими и ложными, то есть между теми, что к спасению ведут и теми, что ведут к погибели. И был глас мне с неба: «Се, Адельм, воззри и запомни». И увидел я изображения девяти адских чудовищ, что людьми за изображение девяти райских существ принимаются. И запомнил, и ныне по видению сему чудесному книгу составляю. Дабы и вы, братья мои возлюбленные, правду от лжи отличить могли и диавольские козни посрамили. А назвал я сей труд «Малым Апокалипсисом», ибо святой Иоанн люциферово воинство описал во всей мерзости его. Я же описываю «бесов малых», что людей в жизни их обычной мучают, и смущают, и сбивают с пути истинного. Назвал я так же труд сей «бестиарием», ибо в нем, наподобие как в справочнике, описания сих бесов (монстров) даны, с указаниями, в чем признаки их отличительные, какую опасность для людей они представляют и, главное, каким оружием с ними справиться можно. Надеюсь я, что книга сия к вящей пользе и просвещению послужить сможет. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь!

«Король». Изверг рода человеческого. Воистину трудно представить, что монстр сей когда-то от сосцов матери питался, и младенцем был. Ибо страх он внушает великий, и великую же жестокость в сердце имеет. Души людей слабых «король» как бы сминает, так, что человек живет, головы от земли не поднимая, так что и вовсе думать, бывало, разучивается, становясь для слова божия сухой пустыней или камнем. Людям же сильным, «король» ненависть к добру и правде внушает, ибо слова правды и добра, что должны с любовью приноситься, приносит с насилием и жестокостью. Уподобить это можно, как если бы один человек другому совет добрый дал, перед этим избив его сильно, и оскорбив, и всячески над ним измывшись. Сможет ли тот, кого избили, совет добрый от насильника своего принять? Святой, может, и сможет, а человек обычный, по многогрешности его, к деянию сему не способен. Потому, конечно, поступит он наоборот, чего «король», в изворотливости дьявольского своего ума, и добивается.
Признаки «король» имеет следующие: взгляд властный, тяжелый. Речь повелительная. Возражений себе «король» не терпит и все делает, чтобы собеседник его правоту и превосходство признал. Для того людей он запугивает, либо же в отчаянье приводит, на грехи их им указывая. Так и пастырь добрый, бывает, делает, но пастырь, указуя на грех, указует и способ его искупить и от бога получить прощение. «Король» же так грех человеку представляет, что тот думать начинает, что вовсе ему избыть оный невозможно и спасение получить тоже он не сможет.
Несомненно, «короля», как монстра, гордыня вскармливает и вспаивает. Думает он, что все дары его - в нем и от него. Многие люди образом его соблазняются, ибо видят его за человека сильного и творца истинного. Так, скажем, аббат, образ его приняв, вместо обители доброй и святой общины братьев, казарму, прости Господи, построит, так что все под его началом ходить строем будут и думать строго по команде. От чего, братия, храни нас Боже!
Противостоять «королю» можно, лишь веру крепкую и смирение в душе имея. А, учитывая, что главное оружие «короля» - страх, то убить его можно, на посмешище всеобщее выставив. Ибо где есть смех - там уж нет страха, так что «король» из фигурой грозной и величественной в жалкую и ничтожную превращается.

«Мудрец», он же «Учитель». Физически - слаб, но оказывает крайне вредоносное влияние на души, химерами их своими заражая. Наибольшую же опасность представляет при наличии учеников.
Отличительные признаки сего монстра следующие: неземной свет в глазах, высокое чело, руки тонкие, красивые, волосы также красивые, густые, длиной не менее чем до плеч (обычно - еще ниже). Полу «мудрец» бывает только мужского, потому естественным путем не размножается, а плодится исключительно делением, несомненно - по дьявольскому наущению.
На человека твердого в вере и любви к нашей матери святой римско-католической церкви сей монстр никакого влияния оказать не может, но на души колеблющиеся и сомневающиеся воздействует так же, как сирены на моряков: то есть сбивает с пути истинного, заставляя вместо жизни выбирать погибель. Делает он это, обычно, путем рассказывания романтических и душераздирающих историй, в которых предстает в виде непонятого гения. К врагам демонстрирует подчеркнутое смирение и кротость, не забывая в нужных местах печально поднять очи к небу, позвенеть цепями или показать седую прядь волос. Однако не стоит забывать, что чем более «кроток» Учитель, тем более воинственно и непримиримо ведут себя его ученики.
Бороться с «Учителем» силой оружия совершенно бессмысленно, т.к. это создает ему ореол мученика и страдальца за правое дело. Прямое убийство «Учителя» приводит к взрывному процессу деления: большинство или даже каждый из его учеников сам становится «Учителем».
Трудность борьбы с сим чудовищем усугубляется тем, что «Учитель» успешно конспирируется, выдавая себя за доброго христианина и католика. В общении с ним вас должны насторожить фразы типа: «Высшее совершенство, явленное нам Единым…», «Этот мир мог бы быть лучше, если бы не ошибка моих братьев, совершенная в самом начале времен» (произносится с глубокой скорбью в голосе), «Я вам как мессия мессии говорю…» и «Помните, что воин света стремится к совершенству».
Услышав подобные фразы, следует проявить крайнюю заинтересованность и со всей возможной наивностью поинтересоваться:
- нет ли у него знакомых воинов света и нельзя ли их нанять для, скажем, охраны паломников по пути в Иерусалим?
- каких братьев и какую ошибку, совершенную в начале времен он имеет в виду, если по писаниям точно известно, что единственной ошибкой творения было восстание Люцифера и его воинства против бога?
- спросить, что он за время своего «мессианства» сделал, поскольку истинный учитель трудится не столько языком, сколько сердцем, не говоря уж о Христе, который четыре тысячи человек хлебом накормил и исцелил многих.
Этими и подобными вопросами «мудрец» может быть развенчан и обезврежен, однако же следует помнить, что полностью его уничтожить может лишь его глупость, выставленная на всеобщее обозрение.

«Королева», она же девОчка. Коварная и жестокая хищница, наделенная, к тому же, телесной красотой (несомненно, сия красота - плод козней диавольских). Рассказывает о себе исключительно романтические истории, согласно которым в хрупком теле ее заключен дух силы и красоты неописуемой, как то: дух девы Марии, дух королевы ангелов, дух великого Феанаро (Господи, этот-то здесь как оказался?!) и даже дух самого Господа нашего Иисуса Христа. Несмотря на полный идиотизм, ересь и богохульство подобных утверждений, мужи (даже и достойнейшие!) им, как будто в ослеплении неком, внимают и верят.
Опасность сей твари состоит в том, что она губит одновременно тело и душу. Тело - грехом прелюбодеяния, на коий мужчин толкает. Из души же она, словно паук из мухи, высасывает всю любовь и радость, оставляя лишь мертвую оболочку. Паситесь, паситесь братья мои сего наваждения дьявольского! Молите Господа непрестанно, дабы избавил он вас от ее тенет и сетей! Ибо девОчка власть от врага рода человеческого имеет находить в людях слабые струны и на них играть. Так, если человек мягок и милостив - она прикидывается перед ним несчастной жертвой, страстно о спасении молящей. Если же человек мечтает о чуде - то она предстает перед ним как бы феей, по одному мановению руки которой и цветы распускаются, и весна приходит.
Признаки сего чудовища следующие: взгляд томный, зовущий, интеллектом не обезображенный (ибо умом девОчка не отличается - токмо хитростью). Голос кроткий и как бы ангельский. Одежды носит бесстыдные, и румяна и белила на лицо накладывает, взоры к себе привлекая. Паситесь, паситесь, братья мои, похоти, ибо, воистину, она мать всякой погибели! В ком нет мудрости и силы - бегите девОчки, как огня, дабы не ввергла она вас в пасть огненную!
Сказать здесь должно, что по великому милосердию Божию, есть у его избранников сила прогонять девОчку назад в пределы адские. Если муж слов ее сладкоречивых слушать не станет, а сделает все противоположно тому, что девОчка от него ожидает, вот тут то ее истинный лик и откроется. Ибо, если что-то случается не по ней, девОчка из милой феи в стерву и, прости Господи, суку превращается. Больше же всего ее бесит, если на чары ее любовные муж не откликается, а, напротив, сурово и далеко ее посылает, как то и положено делать доброму христианину. Опять же помнить следует, что девОчка человеческими чувствами и вниманием питается и, если проходить мимо нее, как мимо пустого места, отступится.

«Первосвященник». Опасный хищник, по способу действия подобный некоторым ядовитым цветам. То есть красивым внешним видом своим и ароматом жертвы к себе приманивает, а после ядом своим парализует и съедает.
Отличительные признаки сего чудовища: вид благообразный и слащавый, на лице всегда присутствует улыбка, руки подняты как бы для благословения. Узнается также по постоянному употреблению в речи слова «любовь» и его производных (в среднем - один раз на каждые три слова). Пол имеет как мужской, так и женский, и при благоприятных условиях плодится со скоростью просто ужасающей.
Известны три подвида данного монстра:
Первый подвид - amor vselenicus (амор вселеникус). Проповедует любовь ко всему человечеству, обосновывая это тем, что Христос, якобы, говорил, что «надо всех любить». Несчастные, его дурмана вкусившие, известны тем, что не реже раза в сутки становятся в кружок, делают разнообразные пасы руками и произносят фразу: «Я люблю тебя, человечество». Тех, кто, по мнению «первосвященника», человечество любил недостаточно, позже прорабатывают на собраниях, с использованием подручных средств (как то: розги и прочая).
Второй подвид - amor romanticus (амор романтикус). Проповедует любовь возвышенную и романтическую. Но, дабы грубая проза жизни романтике не мешала, объект для любви сей монстр выбирает как можно более дальний. Кажется безобидным, однако люди, прельщенные его рассказами о том, «каковыми же райскими были те три дня нашей встречи после годовой разлуки» - не женятся, не выходят замуж, не рожают детей, предпочитая вместо всего этого пережевывать романтические мечты и вздыхать на луну. Поистине, если дать подобным извергам расплодиться, род человеческий переведется!
Третий подвид - amor pofigisticus (амор пофигистикус). Проповедует любовь легкую и приятную во всех отношениях. Опаснее первых двух подвидов, так как, в отличие от них, конспирируется под доброго человека и способен даже помыть посуду или налить чай. Однако людям, под его тлетворными ароматами оказавшимся, не дает заглянуть внутрь себя и познать, к чему их призывает слово божие. Вместо того, сей поганец убаюкивает их следующими сказками:
- что мир уже совершен и спасен, и поэтому о его судьбе можно не беспокоиться;
- что все люди хорошие, а потому так же в спасении уже не нуждаются; если же кто-то ведет себя нехорошо, то это падшая душа, спасением которой должен озаботиться лично Иисус Христос, а вовсе не вы;
- что душа всегда должна быть спокойна и безмятежна, вне зависимости от внешних и внутренних обстоятельств.
Как и в случае с «мудрецом», бороться с «первосвященником» силой бесполезно. Однако аромат и чарующий вид его развеиваются, если спросить у него, какое наказание потребно тому, кто не любит все человечество. Второму подвиду сего монстра следует предложить совершить во имя любви дела смирения и милосердия, как то: помыть посуду, убрать дом или двор, вынести из конюшни навоз и т.д. Что касается третьего подвида, то с ним борьба наиболее трудна. Развенчать его можно, только поместив в обстоятельства, где человеку невозможно сохранить на лице своем маску, что бывает при трудах непосильных - физических или духовных.

«Рыцарь», он же пецарь. Опасность представляет скорее физическую, потому как зверь, хоть и sapiens, то есть опасаться следует, прежде всего, его дурной головы, длинного языка и внушительного арсенала оружия. Влияние на зрелые души оказывает слабое, однако отроки юные его рассказами и грозным видом прельщаются весьма сильно. Последним пецари любят живописать поэзию и романтику битвы, описывая это примерно в тех выражениях, что: «стрелы летели, мечи звенели, щиты трещали, копья ломались, черепа раскалывались, руки-ноги отлетали, и все это было страшно величественно и красиво». А сам пецарь «в гуще схватки, в громе битвы, крепости брал десятками, врагов валил сотнями, при этом успевая декламировать стихи к прекрасной даме или висы к Одину (Боже, прости мне невольное богохульство!)
Отличительные признаки пецаря таковы: ходит прямо, говорит громко, в любимом доспехе ест, спит и любезничает с дамами, а уж про его единственную мозговую извилину, которую шлем оставил, менестрели замучились баллады сочинять.
Сказать здесь следует, что каждый пецарь считает, что душа у него - исключительно нежная и ранимая, по каковой, видимо, причине изъясняется он сугубо идиоматически, чтоб ни одна зараза к нему близко бы не подобралась и в душу бы не наплевала. По той же причине, дав собеседнику в ухо, и утерев скупую мужскую слезу, пецарь доверительно сообщает: «А вообще-то я в душе эльф, бля».
В одиночку по темным улицам пецарь, как-то, ходить не очень любит, потому как, разумеется - одно дело турниры и прочие куртуазности и совсем другое - городские разбойнички, которые и ножик между ребер засунуть не постесняются.
Размножаются пецари через заклепки на любимых доспехах, причем особи встречаются как мужские, так и женские, последних, к счастью, меньшинство.
Большинство пецарей отличаются неуемным потреблением спиртосодержащих веществ, причем объясняют они это тем, что их хрупкая и ранимая душа не в силах выдержать столкновения с пошлой и омерзительной обыденностью, каковой они, таким способом, выказывают свое презрение.
Есть разновидность пецарей, что по внешнему виду от обычных людей не отличаются, то есть доспехов не носят и в шлемах не спят. Но во всем остальном они - пецари пецарями, то есть душа нежная ранимая, сердце воспламенено любовью ко всему человечеству, в кармане удостоверение воина Эрафии, язык как помело, «все люди хамы и сволочи», но могут попытаться доказать пецарю обратное (путем долгого ношения с ним, как с писанной торбой, вероятно).
Чтобы справиться с пецарем, достаточно просто его построить «в три шеренги», что, впрочем, от него обезопасывает, но его самого не изменяет. О спасении же его души молите, братья мои, Господа, что один только человеку врата адские и врата райские показать может.

«Монах», он же совершенец. Жуткий лицемер и зануда. В сфере любви «первосвященнику» во многом подобен, демонстрируя сразу amor vselenicus, amor romanticus и amor pofigisticus. Однако плюс к этому собственной характерной чертой наделен, а именно: всем окружающим совершенство свое являет, попутно объясняя, что все прочие люди неправильные, но под его, совершенца, чутким руководством поправеть могут. Выдает себя за знатока райских кущ и господних заповедей. Опасен крайне тем, что людям такое Царство Божие проповедует, что в него, по крайней нудности и серости оного, разве что последний дурак пойти захочет. Прочие же люди от Царства Божия, трудами совершенца, шарахаются как черт от ладана, что для меня, братья мои, вовсе не удивительно.
Отличительные признаки совершенца таковы: по первому впечатлению - весь из себя белый и пушистый, вежлив, приветлив, весел, слов бранных не говорит, даже если ему наступить на ногу, лишь о любви радостно щебечет. Не гневается, не сердится, не раздражается, а на все, мимо чего добрый христианин пройти не может, говорит «ах» и глазки к небу закатывает. Правильный настолько, что и к гопникам полезет с увещеваниями о любви и дружбе.
Многие люди на правильность совершенца покупаются, от чего бывают неисчислимые беды. Ибо совершенец - предатель прирожденный. Сердце привяжет, патокой уши зальет, душу в вату обернет, чтоб мягче лежалось - а как до дела настоящего доходит, так тут же совершенца и след простыл. Выдаст что-нибудь поэтическое, что он, де, и в шорохе ветра, и в свете звезд, и в шуме дождя - и уйдет. Воистину, братья мои, Иуда из породы совершенцев был, ибо продал Христа за 30 серебреников, а после к нему же с поцелуем мира пришел.
Ненавистен мне, братья мои, род сей, ибо в одежды белые рядится, и на страдания людей свысока горделиво взирает. Им и Сын Божий - черная кость, потому что спал с мытарями и дружил с грешниками, и ел, рук не умыв.
Бороться с совершенцем тяжко, и лучше вовсе к делу доброму его не подпускать. А развенчивает его суровое наставничество, которое от совершенца послушания и смирения требует. Того гордыня совершенца вытерпеть не может, так что и истинный лик его раскрывается. Гоните, гоните, братья мои, совершенцев в три шеи! Ибо делают они Царство Божие подобным унылому склепу, а оно - сад цветущий и пир радостный. Господи, помоги нам!

«Простец», более известен под именем «вобла сушеная» и «вобл сушеный». Сам по себе - слаб и безвреден, т.к. души совращать власти не имеет, однако в высоких концентрациях создает болото, в котором кто угодно увязнуть и задохнуться может. Даже в единственном экземпляре вызывает, при общении, столь сильное раздражение и тоску, что никакого доброго дела делать при нем решительно невозможно.
Полу сей монстр бывает как мужского (вобл сушеный), так и женского (вобла сушеная), и размножается он со скоростью еще большей, чем «первосвященник», чему, конечно, добрый христианин должен всячески препятствовать.
Отличительные признаки сего монстра следующие: общий вид имеет, как будто ребенка в тело взрослого человека засунули. Губки складывает бантичком, ручки держит на коленочках, улыбается умильненько, ведет себя культурненько, голоском говорит змеиным, больше всего учителку из школы напоминая. Есть наставники добрые, которые и учеников, и науку свою любят. А есть такие, что и учеников, и науку свою ненавидят, но всем видом тщатся показать, что любовь великую в сердце имеют. Таких наставников называют «учителками» и, строго рассмотря, можно их отнести к подвиду «вобл сушеных». Общее происхождение вобл ныне уже известно: возникает сей род, когда человек Творцу «нет» говорит, оправдывая это тем, что он, де - всего лишь дитя малое, неразумное, а потому и ответственность перед Богом нести не может.
Борьба с воблами сушеными, по их многочисленности и высокой приспособляемости также затруднена. Лучше всего - к людям их вообще не подпускать, особенно же в монастыри и другие дома божии. Ибо воблы подобны тараканам: где завелся один - там через месяц будет уже сотня. Если же воблы, по невнимательности душевной, где-либо завелись, то лучший яд для них - работа и насмешки. В случаях, если активных действий против вобл применить нельзя, следует их полностью игнорировать, как будто перед тобой не вобла, а ничто.

«Алхимик». Занят поисками философского камня и тайного знаньица, искренне полагая, что оно его в Царство Божие как бы по черному ходу приведет. В результате этих поисков давно свихнулся и теперь заражает своим безумием окружающих. Крайне опасен, ибо многими его безумие за высший полет мысли и духа принимается, тем паче, что «алхимик» наделен бывает часто разными талантами и дарами.
Вид сей монстр имеет вдохновенный и одержимый, глаза горят, слова сами с языка сыплются, а помрачение у окружающих наступает за пять минут его речи. Тем, кто на глаза «алхимику» попадается, рассказывает он воодушевленно про силы и знаки, мистическую связь с Шамбалой, каббалу, а кого и это не пронимает, тем открывает он Великую Тайну Тамплиеров, вероятно, лично им слышанную от последнего магистра Жака де Моле.
Опасен «алхимик» еще и тем, что иллюзию за реальность столь искусно выдает, что после люди, вконец запутавшись, дерьма, прости Господи, от мороженого отличить не могут, и оное дерьмо потом всю жизнь едят. Воистину, братья мои, если «алхимик» говорит слово «любовь» - бейте его по левой щеке, а если говорит слово «правда» - бейте по правой, чтоб словесами своими красивыми, но лживыми души не смущал. Любит также «алхимик» тень на плетень наводить и про всякую пьянку скажет вам, что это мистерия, позволяющая увидеть лицо Бога, а что у собутыльников троится - так это самое правильное и есть, ибо Бог, как известно, во всей полноте лишь в Троице себя являет. Следует еще сказать также, что, если «алхимика» за деяния его прижать к стенке, так он окажется никогда ни в чем не виноват. Это, де, знаки ему напророчили что-то делать или не делать, а он тут не при чем, поскольку против воли божественной идти не может. Так что и на сковородку вас «алхимик» посадит, и к кресту гвоздиками прибьет, заливаясь слезами и объясняя, что все это он делает согласно главной мистической тайне и для вашего же блага.
Развеять морок алхимический лишь свет истинный может, о чем, братья мои, молите непрестанно Господа. Слово божие несите в мир и сейте без устали, а сорняки выдергивайте где и когда только можно. И знайте еще, что «алхимик» всегда говорит общо, у него и душа - вселенская, а вы говорите о том, что свершается здесь и сейчас и спасайте того, кого любите, а не все человечество зараз.

«Бард». Потомственный страдалец. Вне зависимости от конкретных обстоятельств прошлое имел сугубо трагичное, а именно: родители его не любили, сверстники били, наставники изводили мелочными придирками, а трепетное и нежное чувство к противоположному полу всегда заканчивалось горьким разочарованием и крушением всех надежд. Что касается настоящего, то оно у барда еще более темно и печально, разбитое сердце его жжет незаживающая рана, которую никто, разумеется, исцелить не в силах, что не мешает «барду» рассказывать о своих несчастьях каждому встречному-поперечному, всякий раз - с неизменным успехом. Кажется «бард» безобидным, однако на самом деле в слезах своих и соплях (равно как и в графомании) кого угодно утопить может, тем паче, что страдания и воздыхания его весьма заразительны бывают, ибо кажутся красивыми и возвышенными.
Отличительные признаки барда следующие: взгляд печальный и устремленный как бы в глубь себя, движения рассеянные. Часто также можно застать барда за декламацией своих и чужих стихов в общественных местах, включая государственные учреждения и транспорт.
По своим повадкам и способам действия бард больше всего напоминает типичного паразита, то есть ловит людей либо на жалость, либо на всевозможные красивости. На того, кто на его удочку попадается, «бард» тут же и вешается, или словно лиана вокруг человека обвивается. Только лиана у дерева, за которое она цепляется, соки пьет, а «бард» - внимание и восхищение.
Все попытки окружающих развеять бардову печаль успеха не имеют, ибо, лишившись своих страданий, лишится «бард» тут же источника существования и смысла жизни. К тому же, величину свершений барда, которые могли - но не свершились, люди определяют исходя из того, насколько много на их глазах «бард» настрадал. А кто же откажется от столь легко добываемого величия? Бойтесь, бойтесь, братья мои, страдальцев и Господа молите, чтобы и вам самим в грех уныния не впасть. Ибо кто боль испытывает - тот чист, но кто использует ее как оправдание собственной никчемности и лени - тот грешит на Духа Святого.
Вылечивает страдальцев один лишь труд, причем важно, чтобы труд этот свершался на благо другим, дабы барда от лицезрения одного лишь себя отвадить. Помните, братья мои: глаза святых и ангелов широко распахнуты, ибо смотрят они - во вне. Тот же, кто несчастья свои, как скупец золото, непрестанно перебирает, достоин не жалости, а хороших пинков, и свершая с ним сие, сделаете вы для него дело благое и для души весьма полезное.
Писано братом Адельмом Отрантским 3 июля, в день святого Фомы апостола. Аминь.