Тампль4

Introduktion

(преддверие храма)

…«Дорогой брат, Господь вас привел к исполнению вашего желания и поместил вас в сие прекрасное общество, каковым является рыцарство ордена Храма, а посему вы должны очень остерегаться, чтобы не совершить ничего, из-за чего вам придется его потерять, от чего храни вас Бог».
Нет, не так. Да, эти слова действительно произносились - первые слова наставления, которое магистр давал неофиту, только что обретшему орденский плащ. Но - что нам до всего этого? Ваши кости давно рассыпались в прах, ваши души на небесах, у престола Всевышнего, или в бездне, в адских вертепах. Ваш путь многажды раз извращен и оболган, и легенды - то сказочные, то чудовищные - громоздятся одна на другую. Кто напишет вашу правдивую историю, кто? Впрочем, по себе мы знаем - это невозможно.
Время вашего рождения - год 1118 или 1119 от рождества Христова, самая сердцевина Средневековья. Никому не известный рыцарь Гуго де Пейн с восемью своими товарищами предстает перед королем Иерусалима Балдуином I, предлагая свою защиту паломникам. Король отдает в распоряжение ордена крыло своего дворца, расположенного на фундаменте древнего Храма Соломона. Так вы получили свое название - тамплиеры, рыцари ордена Храма. 9 лет царит тишина. Ни одного нового члена, ни одного пожалования или милостыни. В конце этого срока вы разъезжаетесь по Европе, в поисках сторонников И - словно бы прорывает плотину.
В Англии от королевы Матильды вы получаете Эссекский манор, во Фландрии - Фландрский Рельеф - выплату, взимаемую с каждого наследника, вступившего в обладание своим феодом. В Лангедоке - многочисленные дары от рыцарей: от коней и доспехов до замков. Их жены обещают шить вам рубахи и штаны, а после смерти завещать ордену "свои лучшие плащи". В Германии император Лотар дарит вам часть своего родового владения, также поступают граф Дитрих Фландский и граф Раймунд-Беренгар Барцелонский. В Барселоне восемьдесят каталонских рыцарей клянутся служить вам год на коне и при оружии как члены ордена, там же вы получаете в дар замок Граньену и замок Барбара. Король Альфонс I Арагонский в завещании делит свое королевство между вами, госпитальерами и хранителями Гроба Господня. К концу XII века ваш орден владеет землями в Арагоне, Валенсии, Каталонии и Майорке, позднее - в Андалусии. В Португалии королева Тереза отдает вам владение Сур на Мондего вместе с замком, преграждающим южный путь из ее королевства. Только Гуго де Пейс, первый великий магистр ордена получил около 600 пожертвований. Вы владеете собственностью в Провансе и Лангедоке, в северно-восточной Франции и Фландрии, в Испании, Португалии, Англии. О, вам дарили не только земли. Дарили рынки, ярмарки, доходы с земли и различных хозяйств, даже крепостных с семьями. Рыцари считают почетным вступать в ваши ряды, и орден растет, как на дрожжах.
А вот теперь - стоп. Первая тайна ордена храма: мощный и стремительный взлет. От девяти бедных рыцарей (бедных в полном значении этого слова) к ордену, фактически ставшему государством в государстве. Не прошло и двух десятилетий, как Иерусалимский Дом тамплиеров обзавелся всем, что нужно для войны и для мира. Свои конюшни. Свои хлевы, овчарни, свинарники и огороды. Свои мастерские: шорная, кузнечная, сукнодельная, швейная. Своя кузница, пекарня, лазарет для больных, кухня, винные погреба. И так - не только в Палестине, но и по всей Европе. За счет чего?
Я вглядываюсь в строчки вашей истории до рези в глазах, я пытаюсь понять одно - чем вы их взяли? Королей, надменных и высокомерных по самой своей сути, блистательных сеньоров и рыцарей и так вниз, вниз, по сословной лестнице, вплоть до крестьян, жертвующих на нужды храма последний грош? Я ищу ответ, и не нахожу иного, кроме одного - служение.
Пыль веков, скажете вы? О, мы тоже не дураки поиграть, в королей, благородных сеньоров и доблестных рыцарей. Парча, бархат и шелк игровых одежд, вот уже и графом становится тот, у кого прикид шикарней, что в наше меркантильное время значит одно - богаче. О, мы тоже не дураки поиграть: вынести замок, пустить пыль в глаза взятой напрокат роскошью, свалять интрижку, чтобы пробраться куда-то туда, наверх, а вот уже и известность на пару с властью падает к нам в руки - оп. Пока однажды, в глухую и беспросветную ночь не резанет по сердцу непрошеная и горькая мысль: «С чем я приду к тебе, Господи?! С чем?!» И захочется спасения - того, над которым смеялся всю предыдущую жизнь.
Пыль веков? Да, на плиты средневековых замков лилась настоящая кровь, и титулы и звания еще не стали пустым звуком, простой формальностью, но, по сути, велика ли разница? Святой Бернар обличал мирских рыцарей, в погоне за благами забывших Господа, что бы он сказал про нас, нынешних?
"Вы рядите своих лошадей в шелка и окутываете свои кольчуги каким-то тряпьем. Вы разрисовываете свои копья, щиты и седла, инкрустируете свои удила и стремена золотом, серебром и драгоценными камнями. Вы пышно наряжаетесь для смерти и мчитесь к своей погибели бесстыдно и с дерзкой заносчивостью. Эти лохмотья - доспехи ли это рыцаря или женские наряды? Или вы думаете, что оружие ваших врагов остановится пред златом, пощадит драгоценные камни, не разорвет шелк? К тому же, нам часто доказывали, что в битве необходимы три условия: чтобы рыцарь был проворным в самозащите, быстрым в седле, стремительным в атаке. Но вы, напротив, причесываетесь, как женщины, что мешает видеть; вы опутываете свои ноги длинными и широкими рубахами и прячете свои изящные и нежные руки в просторные и расширяющиеся рукава. И вырядившись таким образом, вы сражаетесь за самые пустые вещи, такие, как безрассудный гнев, жажда славы или вожделение к мирским благам".
Возможно, именно эти слова сделали многих вашими братьями. Так же, как мы сейчас, они выдирались из рамок привычного: жить как все, хапнуть для себя побольше, чтобы не было стыдно перед соседями за собственную никчемность, и умереть, оставив многочисленные богатства на земле, но ни одного - на небе.
"Прежде всего, мы обращаемся ко всем, кто гнушается быть ведомым своими собственными изволениями, желая с истинной храбростью послужить рыцарству Вышнего Царя, усердно жаждет облечься и облекается навеки в преблагородные доспехи повиновения. И мы призываем вас - вас, кто до сей поры принадлежал к мирскому рыцарству, к коему Иисус Христос не имеет никакого отношения, но которое вы избрали лишь ради мирского благополучия, - последовать за теми, кого Бог выделил из множества обреченных на погибель, предназначив в своем милосердии к защите Святой Церкви, и поспешить присоединиться к ним…"
Собор в Труа, 14 января 1128 года, первое провозглашение Устава Ордена Храма. Вступающий в орден приносит три обета: послушания, целомудрия и нестяжания, но, становясь монахом, он не перестает быть рыцарем. Бедность, но без аскетизма и «неумеренного воздержания». Три раза в неделю все братья получают мясо, три раза - бобы или нечто подобное, один раз - рыбу. Кельи братьев-рыцарей, в каждой стул или скамеечка, ларь или сундук, кровать с соломенным тюфяком, подушкой в виде валика, простыней и одеялом, или с покрывалом, "если кто-либо пожелает им его дать". Спальни братьев-сержантов только общие, в кровати ложатся одетыми в рубаху и штаны, и всю ночь в помещении не гасится свет. Одежда - простая и соразмерная, такая чтобы «каждый мог спокойно сам одеваться и раздеваться, обуваться и разуваться». Золото и серебро на уздечках, шпорах и нагрудниках запрещены, а если ордену приносится в дар подобное снаряжение, позолота закрашивается.
Сложнейшая иерархия с безусловным подчинением магистру, «никто да не поступает по собственному желанию», и - смиренное равенство. Никому не дозволено болтать о суетном, под видом раскаянья в собственных грехах, и «никто да не подвигнет другого на гнев». О всех дарах и приношениях необходимо докладывать ордену, и, даже если родители передали что-то «лично тебе», пользоваться этим можно только с дозволения магистра. «И тот, кому была дана вещь, пусть не досадует, если эта вещь будет передана другому: более того, пусть он точно знает, что он пойдет против Бога, если на это разгневается». Тот, кто желает «красивого или лучшего» получает самое дешевое, и это записано в уставе. Во время трапез все садятся за один стол и получают одно и то же, кроме воскресений, когда рыцарям дается двойная порция мяса. Воинов в походе обязуют трапезовать по двое, «чтобы один всячески заботился о другом, дабы суровость жизни или тайное воздержание не примешивались к общей трапезе». В каждом замке или цитадели ежедневно кормится четверо бедняков, и пятеро - всюду, где ест магистр. В течение сорока дней, которые следуют после смерти брата, нищими съедается доля усопшего, а когда умирает магистр, сто бедняков в течение недели получают обеды и ужины.
«А еще в Доме было отдано распоряжение, чтобы братья, когда их обносят мясом и сыром, отрезали себе кусок таким образом, дабы и им было достаточно и - насколько возможно - кусок оставался красивым и целым. И сие было установлено, дабы кусок выглядел поприличнее, чтобы можно было отдать его какому-либо застенчивому бедняку, а бедняку было пристойнее принять его».
Сержанты и ремесленники не имеют права носить белые одежды, только бурые или черные, но алый крест так же украшает их грудь, и во всех случаях к ним обращаются так же, как и к рыцарям - братья. Есть и сестры, о которых источники говорят глухо и невнятно. В уставе же записано, что «принимать слишком много сестер опасно», но сколько-то, значит, есть?
И все же, все же, все же… Ничего из вышеперечисленного не могло ни удивить, ни увлечь само по себе. Мало ли орденов и обетов? Может быть, это? «Мы предписываем, как было сказано выше, чтобы никто из постоянных братьев не совершал иного приношения, кроме как денно и нощно с чистым сердцем следовать своему обету, дабы мог он в этом сравняться с мудрейшим из пророков: Чашу спасения приму и в смерти своей буду подражать смерти Господа: ибо как Христос за меня положил душу свою, так и я за братьев моих готов положить душу. Вот истинное приношение; вот жертва живая и Богу угодная».
Была и еще одна тайна. С первых же лет своего существования Орден Храма добивается не просто мирской независимости, но - духовной. Робер Краон, второй ваш великий магистр, испрашивает у папы ряд привилегий. Орден освобождается от обязанности выплачивать десятину, более того, он может сам требовать ее у церковных властей и она может быть внесена «с согласия епископа». Магистры ордена могут избираться только из числа братьев-тамплиеров и ими самими, орденские статуты изменяются только магистром с согласия капитула. Самый интересный пункт касался клириков и каппеланов:
«Дабы ничто не мешало спасению ваших душ, вы можете взять себе в помощники клириков и капелланов и держать их в своем Доме и в собственном повиновении, даже без согласия епископа диоцеза, властью Святой римской Церкви. Эти капелланы должны пройти испытательный срок в один год, и, ежели они окажутся зачинщиками беспорядков или просто бесполезными для Дома, вы можете отослать их, отобрав среди них лучших. Капелланы не должны дерзостно вмешиваться в управление Дома, по крайней мере, если этого не прикажет магистр. Они заботятся о душах, если только этого желают магистр и рыцари. Они не подчинены никому вне капитула и должны повиноваться тебе, дорогой сын Роберт, как своему магистру и прелату».
Все, шаг сделан: отныне никто посторонний не может вмешиваться в духовное воспитание братьев. Это еще не все: тамплиеры получают право возводить собственные часовни и кладбища, а по булле 1144г. - один раз служить мессу в любом городе, деревне или замке, находящихся под интердиктом, во имя "чести и почитания их рыцарства". В грехах и преступлениях братья каются магистру и, хотя последние должны были касаться только нарушения устава ордена, но кто проведет границу? В год 1204 Папа предоставит капелланам право исповедовать тех, кто желал быть похороненным на кладбищах ордена, причащать их "в смертном случае" и хоронить с крестом.
Чуть раньше, в год 1199 от рождества Христова папа Иннокентий III лишит белое духовенство права отлучения от Церкви или права налагать интердикт на любого брата ордена Храма, будь то рыцарь или священник. В год 1306, за 16 месяцев до начала процесса над Жаком де Моле, вы получите последнюю свою привилегию: даровать отпущение грехов любому, кто войдет в ваши ряды. Впрочем, и до этого орден пристально следил за судьбой еретиков и отлученных. В 13 столетии те, кто был предан анафеме, допускались вами к мессе и Таинствам, а жены друзей ордена прибегали к вашей помощи для крещения новорожденных детей, хотя бы мужья и были отлучены. Единственный крестовый поход, в котором орден отказался участвовать - поход против катаров. Сотни братьев-катаров укроются в ваших обителях, скрыв прошлое под белым орденским плащом. И алая роза альбигойцев расцветет рядом с алым же крестом Тампля…
Все понятно, но - зачем? Зачем вам понадобилось так настойчиво противопоставлять себя остальному христианскому миру, рискуя навлечь гнев, ненависть и зависть? Может, вот это? «Хочешь, я покажу тебе бога-ребенка?» - и брат-храмовник ведет эмира Муин-ад-Дина к изображению богоматери с Христом на руках. Странные связи: с мусульманами, с суфиями, даже с ассасинами. Не раз и не два в плену вам рубят головы, как злейшим врагам Аллаха и дервиши и улемы неумело мучают ваши тела по приказу того или иного эмира или султана, но в году 1291 Малек ал-Эссераф предупреждает Гийома де Боже, предпоследнего магистра ордена, о начале осады Акры: «Вам, Магистру, благородному магистру ордена Храма, истинному и мудрому, привет и наша добрая воля. Поскольку вы - настоящий муж, мы посылаем вам послания о нашей воле и доводим до вас, что мы идем на ваши отряды, чтобы возместить нанесенный нам ущерб, отчего мы не желаем, чтобы власти Акры посылали нам ни письма, ни подарки, ибо мы их больше не примем».
Посвящения и обряды, тайну которых вы унесете с собой в могилу. Потом вам предъявят это в качестве обвинения: плевок на крест и отречение от Христа. Было? Не было? «Крест есть орудие казни, а не святыня, и никто не поклоняется виселице, на которой висит его отец…», - так скажут катары. А вы?
Брат, совершивший проступок, идет с этим к магистру. Если проступок серьезен, он отлучается от братской близости и не ест с братьями за одним и тем же столом.
Просто? Просто. Но следующая же строка устава пронзает сердце навылет: «Лишь разумением и судом магистра определяется, будет ли он спасен в Судный День». Так и представляется: Христос, пришедший судить живых и мертвых, ищет глазами великого магистра: «Кого из твоих братьев я должен пощадить, скажи?»
Может быть, это? Христос, которого вы называете пророком или великим царем, не на небесах, в сиянии славы и величия, не где-то там далеко, но здесь, рядом, во взгляде любого из ваших братьев? Какой путь в божье царство вы открыли, вы, равно хорошо знающие язык золотой латыни и язык холодной стали?
Единственный грех, за который брат мог быть изгнан из ордена - гордыня. О, вы не избежали его. Великий магистр Одон де Сент-Аман, захлопнувший врата своих командорств перед королевским правосудием, а позже, в году 1178 построивший замок Шатле, в нарушение мирного договора между турецким султаном Саладином и королем Иерусалимским Балдуином IV. Взятый Саладином в плен и в плену же умерший, отказавшись от выкупа со словами: «Тамплиер может предоставить в качестве выкупа только свой пояс и боевой кинжал».
Великий магистр Жерар де Ридфор, предававший братьев на смерть ради личной мести, славы и мелочных расчетов. В году 1187, 1 мая он бросил 140 рыцарей ордена на семь тысяч сарацин и погубил всех, сам спасшись в последний момент бегством. Двумя месяцами позже он вынудил короля иерусалимского Лузиньяна бросить все христово воинство, собранное для очередного военного похода, на освобождение замка Тивериада, презрев и предостережения, и советы. Сутки пути до замка по раскаленной зноем пустыне измучили воинов почти смертельно. Итогом стал сокрушительный разгром, 230 братьев были взяты в плен и казнены султаном. Ставший беззащитным Иерусалим пал, и «турки расползались по Святой Земле, как муравьи».
Великий магистр Филипп де Плессье, рассорившийся с некоторыми великими бальи ордена и отказавшийся отпустить их в ряды цистерианцев, под предлогом того, что «они действовали как мятежники».
Сколько подобных случаев ускользнули от внимания хронистов, скажите? Но в год 1310, в марте, на следствии по делу храмовников только в одном Париже 595 братьев пожелают защитить орден, презрев и пытки, и костер. 12 мая 54 брата будут осуждены епископом Сансским как упорствующие еретики и сожжены заживо, несмотря на просьбу следственной комиссии об отсрочке приговора.
На допросе 13 мая брат-сержант Эмери де Вильерле-Дюк, видевший накануне смерть своих братьев и продолжающий клясться, что все грехи, приписываемые ордену Храма, - чистая клевета, заявит, что из страха перед подобной смертью сам бы не устоял, если бы от него потребовали признания в том, что он убил самого Господа. О казненных 12 мая позже с возмущением напишут королевские хронисты: «Но, страдая от боли, они в своей погибели ни за что не пожелали ничего признать: за что их души будут вечно прокляты, ибо они ввели простой люд в превеликое смятение». По словам другого свидетеля, братья ордена не переставали кричать, что «их тела принадлежат королю, а души Богу». Кто смог бы ТАК защищать свой орден, не будучи уверен в его чистоте и святости?
Вся ваша история - это годы и годы непрекращающихся битв. Только в 1164 году, во время боев в Антиохии вы потеряете 60 тысяч ваших братьев. В конце века 12, во время третьего крестового похода вы будете, стиснув зубы, заменять крестоносцам сторожевых псов и умолкать, когда последние будут вспоминать своих жен и детей и мечтать о возвращении на Запад. Королевский хронист скажет об этом походе:
«…В праздник святого Илария войско охватила печаль и тоска по возвращению. Каждый желал видеть себя мертвым и проклинал день своего рождения, потому что предстояло возвращаться назад. Все войско было в замешательстве, оно слишком устало и исстрадалось. Никто не знал, что предпринять, чтобы забрать с собой снедь, которую привезли; все вьючные животные ослабели от холода и дождей и подхватили лихорадку. Когда же их нагружали продовольствием, они, бредя по грязи, падали на колени на землю, и люди проклинали все на свете и лезли из кожи вон… Войско, мрачное и задумчивое, заночевало в Ибелене, и поутру, до восхода солнца, отбыли те, кто отправился вперед разведывать территорию. Палатки сняли, и войско поскакало во всеоружии: но ни одна живая душа никогда не рассказала бы вам о худшем дне. Ничего подобного в прошлом не было. Рыцари лишились своего продовольствия из-за вьючных животных, которые пали… Вскоре после обеда они прибыли в Аскалон. Они нашли его повергнутым и разрушенным, и пришлось им взойти на руины, чтобы в него попасть».
В году 1219, при попытке захватить с реки башню Косбари, защищавшую Дамьету, вы утопите свой корабль вместе с врагами, пришедшими забрать ваши жизни:
«Сарацины навалились на них сверху… и оказалось их там добрых две тысячи человек, и когда оттесненные вниз под палубу тамплиеры увидали, что ускользнуть невозможно, они пожелали умереть на службе у Господа, истребляя его врагов. Тогда они взяли топоры и дробили дно корабля, отчего Он пошел ко дну, и утонуло более 140 христиан и более 1500 сарацин».
В году 1240 вы возьмете под свою ответственность оборону всей Святой Земли. Ценой невероятных усилий и затрат будет отстроен замок Сафет и восстановлены укрепления Иерусалима, несмотря на угрозы германского императора Генриха II конфисковать за это все имущество ордена в Германии и Сицилии. О, вам пришлось сражаться не только с сарацинами.
«…Вавилонский султан обещал нам вернуть Газу, Сент-Авраам, Наблус, Дарум и другие фьефы, но потом нарушил данное нам слово и удерживал наших посланцев, братьев нашего Дома, более шести месяцев в плену. Мы опасались его вероломства и заключили союз с султанами Дамаска и Хомса, и с правителем Крака, кои позволят нам легко подчинить Вавилонское королевство и занять, наконец, всю окружающую нас сарацинскую территорию. Султан Дамаска и сеньор Крака тут же передали под христианское богослужение всю площадь по эту сторону Иордана, за исключением Наблуса, Сент-Авраама и Беиссена. Нет сомнения, что эта счастливая и благоприятная ситуация могла бы продлиться долго, если бы христиане по эту сторону моря пожелали бы тотчас одобрить эту политику. Но, увы, сколько людей на этой земле и прочих противостоят и враждебны нам из ненависти или зависти. Таким образом, мы и наш монастырь, при содействии прелатов церкви и некоторых баронов Земли, кои помогают нам, как могут, мы одни взяли на себя бремя ответственности за оборону... Мы предлагаем построить очень укрепленный замок на Тороне, близ Иерусалима, если люди по доброй воле окажут нам содействие. Надо думать, эта крепость позволит нам легко присматривать за страной и навсегда защитить ее от врага. Но наши владения ненадолго станутся защищенными от султана, человека весьма могущественного и коварного, ежели Христос и его приверженцы не придут нам на помощь».
Они не придут, и через четыре года три сотни братьев ордена сложат свои головы возле Газы, сражаясь с войсками эмира Египта Бейбарса.
Чуть позже, во время трагического похода французского короля Людовика IX в Египет, погибнут почти все братья иерусалимского дома, вместе с великим магистром Гийомом де Соннаком.
«За отрядом монсеньора Ротье стоял брат Гийом де Соннак, магистр ордена Храма, с немногими братьями, которые у него остались после битвы во вторник; он держал оборону у сарацинских машин, которые мы отбили; когда сарацины увидели, что он напал, то метнули на палисад, который он велел там соорудить, греческий огонь, и пламя легко охватило его, ибо тамплиеры уложили великое количество пихтовых досок. И знайте, что турки не дожидались, покуда пламя сожжет все, но бросились на тамплиеров в пылающий огонь. И в этой битве брат Гийом, магистр ордена Храма, лишился одного глаза, а второй он потерял на заговенье, и от этого умер, да спасет его Господь! И знайте, что позади тамплиеров остался почти арпан земли, так усеянный стрелами, посылаeмыми в них сарацинами, что из-за великого множества стрел совсем не было видно земли».
В году 1291, при осаде султаном Малеком Акры, вы будете биться до последнего. Отчаявшись взять резиденцию Храма приступом, султан пойдет на хитрость, предложив вам почетные условия сдачи. Маршал храма доверится ему, выйдя из башни со всеми рыцарями, кроме раненых. Но, «как только султан заполучил маршала и людей ордена Храма, он велел отрубить головы всем братьям. И когда братья, бывшие внутри башни, которые не были столь больны, чтобы не суметь себе помочь, услыхали, что маршалу и прочим отрубили головы, они заняли оборону, отчего сарацины принялись подкапывать башню, и подкопали ее, и поставили подпорки, и тогда находившиеся в башне сдались. И внутрь башни вошло столько сарацин, что подпорки, поддерживающие ее, ослабли, и названная башня упала, и люди ордена Храма и сарацины, бывшие в ней, погибли; и даже при своем падении башня опрокинулась на улицу и раздавила больше двух тысяч конных турок. И так был взят и отдан город Акра, в пятницу 18 мая названного года, и Дом ордена Храма десятью днями позднее - тем образом, как я вам рассказал».
Впрочем, довольно. В этой книге, политой вашей кровью, слишком много листов. Но даже все вместе взятые они не открывают главного. Алая роза цветет под сенью храма, но где-то внутри нее, в темной сердцевине, сокрыта тайна из тайн. Тайна Тампля.